Ошибочка

Когда Сидоров открыл своим ключом дверь, то сперва подумал, что не туда попал – на него испуганно смотрели шесть пар глаз: мужчина и женщина кавказской наружности, а также четверо полуголых сопливых детей.
– Ой, простите, – сказал Сидоров, аккуратно закрыл дверь, поводил пальцем по номеру на ней, пожал плечами, спустился вниз, вышел из подъезда и, убедившись, что все-таки пришел к себе домой, понесся вверх по ступенькам и с громким воплем ворвался в квартиру:
– Кто вы такие? Что вы тут делаете?! Немедленно убирайтесь!
– Мы тут живем, – тихо, но с чувством собственной правоты ответил мужчина.
– Как это вы здесь живете? И давно?!
– Уже четыре часа. У нас и документ есть.
Сидоров взял протянутую бумажку и прочел постановление горисполкома, согласно которому его однокомнатная квартира теперь принадлежала многодетной семье Айвазянов.
«Мафия! – решил Сидоров, – хозяев убивают, а квартиры отбирают! Нужно немедленно бежать в милицию».
В ближайшем отделении его равнодушно выслушал дежурный сержант.
– Да какая там мафия?! – сказал милиционер. – Наверное, опять секретутка в мэрии что-то напутала. Переночуйте сегодня у друзей, а завтра все само собой образуется.
Друзья у Сидорова имелись – верные, закадычные, отчаянные бабники и драчуны. Точнее, такими они были до женитьбы. Но сейчас, после пяти лет брака, этих жалких, подавленных, перепуганных существ трудно было назвать мужиками. А когда Сидоров представил себе лица их жен: толстой, сварливой Татьяны и тощей, злобно молчащей Веры, то решил: «Лучше я на вокзале переночую».
На жестких стульях спалось плохо. Кроме того, раздражали косые взгляды бомжей – ночью на вокзале прилично одетый человек выглядит подозрительно, не исключено, что это террорист.
Утром Сидоров, воспользовавшись старыми связями, пробился на прием к вице-мэру.
– Да, ошибка вышла, – сказал тот, сделав всего один телефонный звонок. – И мы ее непременно исправим. Однако придется немножко подождать. Решение по вашей квартире принималось коллегиально, и я не могу единолично его отменить. Но через три недели состоится заседание администрации, и я обязательно, если не забуду, внесу ваш вопрос в повестку дня.
– А справку о том, что произошла ошибка, вы мне дадите? – спросил Сидоров.
– Справку – это запросто, ведь недаром мы тут народный хлеб едим. Причем теперь эта услуга у нас абсолютно бесплатная. Вы оплачиваете только стоимость фирменного бланка – всего 70 рублей.
Со справкой в кармане хитрый Сидоров вновь отправился в милицию, где ему пояснили: его требование выселить Айвазянов не только бесчеловечно, но и противозаконно – необходимо постановление суда. Туда и следует обращаться.
До конца дня Сидоров успел побывать в суде, у прокурора, депутата, в редакциях местных газет, на радио и телевидении. Везде долго возмущались, сочувствовали, обещали помочь, но не сразу.
Вечером Сидоров нерешительно постучал в дверь собственной квартиры:
– Извините, но мне бы взять одежду, деньги и документы…
– Конечно, дорогой, бери, что хочешь, – сказал Айвазян-муж.
– И можете у нас переночевать, – добавила Айвазян-жена, – места хватит, можем в ванной постелить. Накормим, я как раз плов сделала…
Сидорову очень хотелось остаться, но гордость не позволила. Поэтому он вновь отправился на вокзал. Директор привокзальной гостиницы, после вручения коробки конфет и демонстрации справки, разрешила Сидорову немножко здесь пожить.
У Сидорова еще было две недели отпуска, делать было нечего – он шатался по городу, питался в кафешках, пару раз сходил в кино и даже один раз в бассейн. Неудивительно, что все его сбережения быстро закончились. И какие могут быть сбережения у представителя такой бесполезной профессии, как учитель русской литературы? Естественно, бесполезной в материальном смысле.
В суде дело Сидорова продвигалось медленно, тем более что не было денег на хорошего адвоката. Ну, и на хорошего судью. А тут еще одна неприятность – Сидорова из школы уволили. Ведь согласитесь, не может сеять в детских душах разумное, доброе и вечное человек без определенного места жительства.
Но жить-то как-то было надо. Сидоров стал подрабатывать на привокзальном базарчике, беря товар на реализацию. А что? Там ведь все свои – бывшие учителя, инженеры, артисты и даже один писатель.
И знаете, дела пошли удачно! У Сидорова оказалась коммерческая жилка. Через три месяца у него была своя торговая точка, а через полгода – целых пять! И Сидоров уже сам не торговал, а только давал указания.
Он настолько разбогател, что мог купить себе квартиру, но ему было лень. И новая жизнь Сидорова полностью устраивала – он был уважаемым человеком, общался с интересными людьми, покупал интересных женщин, как правило – с высшим образованием.
Так могло продолжаться до тех пор, пока Сидоров не стал бы настоящим олигархом, но тут его дело неожиданно сдвинулось с мертвой точки и понеслось со скоростью горного обвала.
О «трагедии простого учителя Сидорова» вышла передача на первом телеканале страны, а его фамилия стала известной в кулуарах и коридорах Европейского суда по правам человека.
Вскоре к Сидорову явилась представительная делегация, в которую входили знакомый ему вице-мэр, городской прокурор, депутаты, правозащитники.
– Что ж вы нам не напомнили? – с легкой укоризной сказал вице-мэр. – Вы же знаете, какая у нас текучка: то канализацию прорвет, то за взятки полмэрии пересажают, вот о вас и забыли. Но ничего, как говорится: лучше исправить ошибочку позже, чем не исправить ее никогда.
– Да ладно, – сказал Сидоров, – не надо ничего исправлять.
– Надо! – хором сказали вице-мэр, прокурор, депутаты и правозащитники, после чего два дюжих омоновца взяли Сидорова под мышки, силой запихнули в машину и отвезли домой.
В квартире Сидорова был сделан ремонт, в смысле, что поменяли унитаз и поклеили новые обои. А утром те же два омоновца отвели Сидорова в школу, потому как учителя для нашей страны сейчас важнее, чем бизнесмены, хотя бы потому, что учителей меньше. А бизнес у Сидорова на всякий случай отобрали. Ведь согласитесь, не может сеять в детских душах разумное, доброе и вечное человек, зарабатывающий более пяти тысяч долларов в месяц.
И началась у Сидорова новая старая жизнь. Но очень часто во сне Сидоров переносился на свой любимый базар к дорогим его сердцу продавцам, к прикормленным ментам и инспекторам всех мастей. Просыпаясь, он с грустью думал, что вот это и была его настоящая жизнь, а нынешняя реальность – большая ошибка.