Сергей Шинкарук
Персональный сайт писателя
 

ЛИНГВИСТ

Каждые две недели в мире окончательно исчезает по одному языку.
Профессор Кронгауз, журнал National Geographic, 1997 год

В понедельник утром Джеймс Питерс телепортировался в городе, который когда-то был столицей процветающей страны с богатой национальной культурой и милыми особенностями. Но сейчас это была глубокая провинция в большом объединенном государстве – Соединенные штаты Земли.
Об особенностях… Они остались далеко в прошлом – и замечательная кухня, и красивая музыка и даже своеобразное чувство юмора. Теперь все это было таким же, как и везде, – стандартизированным.
В исторических книгах писали, что женщины этого города необычайно элегантны и чувственны. Ходили слухи, что таких еще можно отыскать, несмотря на прошедшие столетия. Питерс прошелся по улицам, зашел в несколько кафешек… Обычные ненакрашеные женщины, одетые как им удобно, а не как им красиво. Джеймсу даже стало обидно…
Но Питерс приехал сюда не за этим. Бывшая столица была не более чем пересадочной станцией. Джеймс арендовал глайдер и через час оказался на 300 километров южнее. Этот городок был уже совершеннейшей глухоманью, в которой отсутствовали даже телепортационные кабинки. А последние полкилометра Питерс шел пешком через лес. С непривычки у него разболелись ноги.
Но вот, все трудности преодолены, и Джеймс вышел к домику Носителя. И не просто носителя, а последнего носителя языка этой страны.
Джеймс Питерс был молодым перспективным лингвистом. Кроме английского он владел еще испанским, мог переводить с китайского, знал сотню слов по-арабски. Однако Питерс считался белой вороной в своей профессии из-за интереса к исчезающим языкам. Ведь большинство лингвистов занимались более полезными вещами. Они не пытались расширять знания, не изучали случайно появляющиеся новые слова и выражения. Совсем наоборот! Их задача состояла в сокращении, унификации, упрощении. Чем меньше языков и слов, тем лучше! Лингвисты видели свою миссию в том, чтобы людям с самых разных уголков земного шара было легче и удобнее общаться друг с другом. Чтобы сказанное или написанное носило однозначный характер. Чтобы больше не возникало недопонимания, которое, как учит история, приводит к конфликтам.
Джеймс с таким подходом был категорически не согласен. Он пытался доказать, что вместе с исчезающими языками человечество теряет что-то очень ценное. Какую-то часть своей души. Но коллеги только смеялись над этими умозрительными рассуждениями.
Проблема исчезновения языков возникла не сейчас. Из 7-ми тысяч языков, на которых говорили в начале XXI века, к концу столетия исчезла половина. Дальше в связи с объединением государств в большие союзы, а потом и в одну державу процесс пошел намного быстрее. К началу XXIII века их осталось не больше сотни, а еще через двести лет менее десятка. Все шло к тому, что останется всего один межпланетный язык – простой, доступный, понятный, утвержденный…
Последний носитель жил в деревянном доме, и ему недавно исполнилось 153 года. Благодаря достижениям современной медицины старик был свеж и бодр. Правда, эти достижения были относительными. Наука продлевала не жизнь, а старость. Множеству столетних людей можно было дать не более шестидесяти, но чтобы в шестьдесят выглядеть 25-летним – это по-прежнему было из области фантастики.
Старик принял Джеймса радушно, угостил настойкой из лесных ягод, с интересом слушал и много говорил. Питерс рассказал ему о трудностях терраформи́рования Венеры, живых облаках в атмосфере Юпитера, попытке отделения марсианских колоний. А носитель пустился в воспоминания. Его мысль прыгала со школьных лет на многочисленных внуков, с четвертой жены на девятую – эти почему-то запомнились больше, и конечно, старик не мог не рассказать о своем участии в Последней войне, в которой получили травмы 23 человека.
Питерс надеялся услышать что-то интересное в речи носителя, однако тот общался на штампованном английском.
Наконец Джеймс не выдержал и попросил дедулю показать записи речи его далеких предков. Однако в памяти домашнего Иксина не оказалось ни голограмм, ни даже просто голосов.
– Не спеши расстраиваться, парень, – сказал старик. – Я дам тебе то, зачем ты пришел. Этим десяти словам научил меня мой отец, а отца – его отец, а отца отца – его отец. Записывай!
И последний носитель забытого языка произнес десять слов по-французски. Это были простые слова – небо, солнце, море, трава, мужчина, женщина, любовь, ребенок, радость, счастье…
Всего десять слов, но для лингвиста они были настоящим сокровищем – маленькой частичкой прекрасной культуры, которая ушла безвозвратно, принесенная в жертву единообразию. Единообразию, которое уже многие годы считалось непременным условием мира и процветания. Вот только Джеймсу все больше казалось, что можно было обойтись и без таких жертв. И еще беспокоил факт, что за последние несколько веков во всем мире почему-то не появилось ни одного по-настоящему талантливого писателя или поэта.

© 2013 Сергей Шинкарук